Я жду этого дня три года.

— Миранда? — Хочу увидеть её реакцию, потешить самолюбие, на случай, если не переживу завтрашний день. — Ты — единственная причина, почему я не сошёл с ума за три года тюрьмы.

Бледные щёки трогает румянцем смущения, а в глазах плещется грусть. Миранда против тюрем, несправедливости и жестокости.

— Я верю, что ты не виновен.

— Надеюсь, узнав правду, ты меня не возненавидишь.

Я исчезаю из её сна до того, как услышу ответ. Пусть отдохнёт. Завтра нас ждёт очень трудный день. Да хранит нас Иллария.

Глава 2

Здорово, когда просыпаешься с улыбкой на губах, тем более, когда их покалывает от поцелуя, пусть и совершенно нереального. Даю себе время подумать над тем, почему сейчас Сир решил это сделать. Между нами всегда было то, особое, дребезжащее недосказанностью притяжение, что бывает между мужчиной и женщиной, но он никогда не намекал на большее, а я никогда не провоцировала, пусть, признаться-то себе можно, втайне мечтала, чтобы именно он сорвал мой первый поцелуй. Пусть и ненастоящий, созданный моими грёзами, во сне.

Сладко тянусь, надеясь, что самый лучший день в моей жизни, начавшийся с такого изумительного сна, точно пройдёт успешно.

День моего полёта. Нет, не так. День моего ПЕРВОГО полёта.

Я шла к этому долгие три года, а мечтать начала ещё тогда, когда мистер Эббот, учитель истории, рассказывал басни о сотворении мира, великой драконьей крови и силе высшей расы. Узнай отец, что вкладывал в неокрепший ум старик, точно гнал бы магическим вихрем до самой границы, что, переливаясь, как мыльный пузырь на солнце, защищает Галдур от двуликих, не оставляющих попыток прорвать барьер. Хотя что с них взять, хищнические инстинкты и базовые потребности в пропитании ведут их к городам, поближе к людям. Хорошо, что некоторых из них удалось приручить. Как моего Чёрного Сапфира. Я назвала его сама, втайне от всех. Егерям, как называют нас в Академии Всадников, запрещено давать имена транспорту или оружию. Но он… мой дракон, с чёрно-коричневой, местами переливающейся золотом чешуёй и глубокими, мудрыми синими глазами, так напоминающими чёрный звездчатый сапфир, что не назвать его так я просто не смогла.

Потянувшись кошкой, бодро вскакиваю с кровати. Ночная сорочка, прикрывающая тело до самых пят, путается в ногах, мешая идти к ванной бодрым размашистым шагом, к которому привыкла, надевая лётную форму. В обществе, за стенами Академии, леди носят платья с многослойными пышными юбками, перчатки, прикрывающие не только ладони, но и запястья, шляпки и… вот эти все украшения: платочки, ридикюли, кольца, броши, что крепят к платьям в определённом месте и которые непременно что-то да значат, в стенах альма-матер снисходительно позволено всего этого не носить. Но сорочки, домашняя одежда, форма вне тренировочных полётов должна быть такой, как везде, что определённо бесит!

Пользуясь тем, что живу одна, поднимаю её до колен, ускоряясь.

Сегодня важный день, и стоит поспешить. Хочу навестить Сапфира до полёта. Поговорить. Возможно, расскажу ему о том, что на арене наблюдателей будет ОН. Мой Сигиррил. Сперва я думала, что наши встречи в мареве снов — проделки «доброжелателей», есть в нашем королевстве маги, способные управлять снами, но потом оказалось, что всё не так. Эта наша связь… не знаю, кого благодарить за то, что он появился в моей жизни. Мудрый, внимательный, наблюдательный. В то время, когда в Академии для меня не нашлось ни одного друга, он заменяет их всех — узник королевской тюрьмы и моих же снов в придачу.

О последнем не жалею совсем. Но как же хотелось, чтобы его оправдали! Пусть он так и не рассказал, за что закован в цепи, но я верю, что наше правосудие действительно беспристрастно, что, изучив все доказательства, непременно уверится в его невиновности. И надо же, хвала Илларии, мои мольбы услышаны, его выпустят аккурат в день моего полёта. Спасибо вам, Боги всех миров, разом взятые!

Споро переодевшись в мягкие бежевые брюки из тонкой замши, что облегают ноги второй кожей, поверх нацепляю амазонку — юбку в бежево-синюю широкую полосу, что прикрывает все важные стратегические места от любопытных мужских глаз. Форма формой, штаны штанами, а честь никто не отменял, даже в Академии Всадников. Короткий камзол и шляпка в тон с длинным, окрашенным в синий страусиным пером завершает образ. К костюму прилагается хлыст, но я, поморщившись, оставляю его на кровати. У нас с Сапфиром другие отношения, построенные на любви, уважении и взаимопонимании. Часы бьют девять, и я понимаю, что не успеваю навестить дракона перед вылетом.

Взглянув напоследок в зеркало, ободряюще улыбаюсь отражению:

— Всё будет хорошо. Мы ждали этого три года. Мы готовы! Даже без беседы всё пройдёт замечательно. Мы лучший тандем Академии, верю в это бесконечно!

К месту сбора сегодняшних летунов прихожу одной из первых, нетерпение бьёт ключом, но приходится ждать, когда все соберутся, и лишь потом нас уводят по неприметным коридорам вглубь Академии. Сперва нам так кажется, но на самом деле с каждым шагом коридоры становятся все шире, разрастаются, незаметно сменяясь огромным садом со сводчатыми арками, что сперва и не заметить, настолько они утопают в зелени.

В каждую из них приглашают по всаднику. Моя — самая крайняя. С замиранием сердца прохожу её, наблюдая, как от каждого моего шага на сводчатом потолке вспыхивают магические руны с неведомым, древним текстом. Ещё мгновение, и я на краю балкона, под ним — наблюдательная арена, где, возможно, очень на это надеюсь, за мной следит Сир. Вздохнув, перевожу взгляд на горизонт: бескрайнее голубое небо, зелёная долина, настолько сочная и яркая, что даже глазам больно. Вдали темнеет лес, обрамляющий горную гряду, за которой, отражаясь от водной глади океана, играет всеми цветами радуги магический купол. Всё кажется совершенно недостижимым и очень далёким. Ветер, ворвавшись в полукруглое помещение, бьёт в лицо, принося вместе с собой тяжёлое, нетерпеливое дыхание Сапфира, эхом разносит его по залу, привлекая внимание.

Разворачиваюсь к ящеру, стараясь всем видом не показать бушующего нетерпения, что затапливает от макушки до пят. Желая отвлечься, всматриваюсь в уже знакомые, гипнотические глаза. Яркие, синие, с чёрной каймой и едва уловимым градиентом в более небесный, почти хрустальный голубой к зрачку. Так похожи на… что? Мысли бешено мельтешат на задворках сознания, намекая на что-то совершенно дикое и невозможное. Я продолжаю смотреть на своего дракона, чувствуя, как всё внутри меня сворачивается в хитросплетённые узлы, сжимается в одной точке над животом, тяжелея. Он, не отрываясь, глядит в ответ. Драконьи зрачки слегка пульсируют, завораживая. Кто из нас факир, а кто змея?

— Первый полёт драконьих всадников объявляется открытым, — сверяясь с рукописью, бормочет соглядатай. Цепные псы Академии, как мы называем между собой охранников, натягивают путы, которыми скованы лапы, остроконечный хвост и пасть. Моего дракона уже снарядили для полёта: седло, установленное на самое тонкое место шеи, стремена, что крепятся к бокам, поводья кожаными лентами тянутся к хищной, зубастой пасти. Мой Сапфир, самый грозный из всех пойманных драконов. Не покорился никому, кроме меня. Да и мне вряд ли бы покорился. Я предпочитаю называть наш союз партнёрским, равным.

— Приве-ет, радость, — шепчу, касаясь своим лбом шипастой морды. — Ну что, готов? Полетаем? Мне до икоты страшно, — признаюсь тихонько, — но я тебе верю, а также в то, что вместе точно справимся.

— Крыло, — командует соглядатай.

— U-bawa, — шепчу команду Сапфиру, повторяя приказ на древнем. Почему-то им проще его понимать. Старый Эббот говорил, что это драконий язык. Смешно, как будто они когда-то могли говорить, в самом деле.

На мои слова дракон распластывает правое крыло по земле, позволяя подняться по нему к седлу. Аккуратно ступаю, поддерживая одной рукой раздражающую юбку, второй цепляясь за шипастый хребет. Когда умещаюсь и фиксирую в руках поводья, Сапфир нетерпеливо переступает с ноги на ногу, крылья распахиваются, закрывая своей тьмой небо, тут же бьют о землю и вновь взлетают к потолку.